По нашим сведениям на Озернова в настоящее время ведется беспрецедентное давление со стороны сотрудников ФСБ. Анатолий Озернов прислал в адрес редакции открытое письмо, в котором рассказывает о методах воздействия на него со стороны сотрудника УФСБ Долгова.

Напомним обстоятельства громкого уголовного дела. 25 ноября 2021 года Анатолий Озернов был в Москве; «в ходе оперативно-розыскных мероприятий», проводимых региональными управлениями СКР и ФСБ, на следующий день ему было предъявлено обвинение в мошенничестве организованной группой в особо крупном размере (ч. 4, ст. 159 УК РФ, до десяти лет лишения свободы). Басманный суд Москвы удовлетворил ходатайство следствия об аресте обвиняемого. Сначала Анатолий Озернов содержался в СИЗО №7 Москвы, затем, в декабре, был переведен в Ульяновск.

По версии следствия, бывший вице-губернатор, «используя свое должностное положение, привлек к участию в конкурсах на заключение госконтрактов аффилированных с ним предпринимателей, которые в период строительства в 2019–2021 годы вносили в проектно-сметную документацию ложные сведения, увеличив стоимость строительных материалов и работ на сумму свыше 15 млн руб.».

Дальше события стали развиваться стремительно. И уже в апреле в деле Озернова появляется еще одно уголовное дело. Экс-чиновника подозревают в получении взятки в особо крупном размере (ч. 6 ст. 290 УК РФ, до 15 лет лишения свободы) и присвоении (или растрате) чужого имущества, вверенного виновному, в крупном размере (ч. 3 ст. 160 УК РФ, до шести лет лишения свободы).

Стало известно, что в новом постановлении следователя Чумакова о привлечении Озернова в качестве обвиняемого исчезла статья ч 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество в особо крупном размере). Выходит, следствию не удалось найти весомых доказательств для суда в том, что Озернов совершал мошеннические действия. Ранее мы писали о том, как Озернова удерживали в машине и пытались взять нужные показания.

Далее мы публикуем открытое письмо Анатолия Озернова.

- Уверен, что вся сложившиеся ситуация связана с именем Долгова, так как он несколько лет внимательно наблюдал за мной, так же, как и за другими высокопоставленными членами правительства Ульяновской области. Не помню точно, с какого именного года, но предполагаю, что ориентировочно с 2015-2016. Не скрою, что между мной и сотрудником ФСБ Долговым сразу сложились неприязненные отношения, хотя открытого конфликта не было. Его первые попытки так называемого «получения информации» о деятельности руководителей области были предприняты предположительно в 2017 году, когда он начал активно интересоваться, какими видами компьютерной техники пользуются заместители губернатора на их рабочих местах. И не в приемных, а именно непосредственно сами руководители.

Первую информацию о деятельности Долгова я узнал от Чепухина, который так же имел опыт «общения с Долговым». Чепухин интересовался нашими связями с Долговым и у меня, но я ему дипломатично отказал. Были от Долгова и прямые предложения о нашей деятельности.

После того, как я не пошел на сотрудничество, я максимально от него дистанцировался. Своему секретарю я категорически запретил меня с ним связывать. Хотя такие попытки с его стороны были неоднократно. Уверен, что все это время он активно собирал компромат на меня и на членов правительства.

Примерно в 2018 году именно с его подачи была проведена очередная инсинуация в мою сторону. За подписью руководителя регионального УФСБ в адрес губернатора Морозова было направлено письмо, согласно которому Анатолий Озернов занимал должность Первого заместителя Губернатора и имел доступ, как носитель государственной тайны по 2-ой форме, осуществлял пересечение границы Российской Федерации без надлежащего уведомления управделами ФСБ (как положено по регламенту). Были указаны конкретные даты и страны. Было проведено служебное расследование, которое не подтвердило этих фактов. Это легко проверить, как по отметкам в заграничных паспортах, так и по купонам посадочных талонов авиаперелетов. Маразм всей этой ситуации заключается в том, что в данном представлении указываются даты и страна, в которую я ездил в служебную командировку в составе делегации, в которую входил и губернатор Сергей Морозов. Мы обсуждали это с Сергеем Ивановичем, и я ему тогда все пояснил. Чтобы не портить его отношения с УФСБ тогда мне вынесли дисциплинарное взыскание. Безусловно, мне было очень обидно, и я сделал в соответствующем распоряжении запись о моем несогласии с этим решением.

В начале 2020 года возникла необходимость в подготовке новых служебных удостоверений для Долгова и еще одного сотрудника ФСБ, что они якобы являются помощниками Губернатора Ульяновской области. Хотя таковыми они никогда не являлись. Но такие удостоверения за подписью губернатора Ульяновской области всегда делались. Я тогда предупреждал губернатора и напоминал ему про эту «личность». Тогда уже мы знали, кто работал в отношении Балакишиевой, Тихонова и ряда других высокопоставленных чиновников. Это все делал непосредственно Долгов. Он всегда этим козырял перед своими коллегами.

Чтобы не портить отношения с УФСБ, удостоверения Долгову и еще одному сотруднику сделали, что позволило ему беспрепятственно входить в любые кабинеты.
С момента моего задержания у гостиницы и вплоть до решения суда по определению меры пресечения Долгов всегда находился рядом со мной. Он пытался отнять у меня телефон еще до предъявления мне официального обвинения. Именно Долгов дважды пытался вывезти меня на дачу так называемых признательных показаний по краже бюджетных средств на 2-х объектах, говорил, что ему все известно о ремонте дачи. Тут же он склонял меня дать показания на экс-губернатора Сергея Морозова и говорил, что если я это сделаю, то мне будут поблажки. Долгов призывал меня подумать о семье и детях, представить последствия моей несговорчивости, что меня может ждать в тюрьме, СИЗО, пугал меня прелестями «столыпинского вагона» (что это за вагон я тогда не знал). Он оказывал на меня беспрецедентное психологическое давление.

Просим рассматривать статью как обращение в прокуратуру, в УФСБ Ульяновской области и в СУСК по Ульяновской области. Подлинник письма, которое написано от руки, имеется в распоряжении редакции.