1. Победы резидента Журавлева.

Генерал-майор Павел Матвеевич Журавлев в истории отечественных спецслужб оставил весьма яркий след. Чекист-профессионал, большую часть своей жизни он отдал нашей разведке, в войне умов много раз одерживал победы. Он прошел путь от рядового чекиста до заместителя начальника советской разведки. Во время Великой Отечественной войны добытая им информация получала высокую оценку Верховного главнокомандующего и Генерального штаба Красной армии.

Краткие материалы о нашем земляке стали публиковаться в прессе лишь в 1995 году. О нем весомо сказано в мемуарах генерал-лейтенанта Павла Судоплатова «Разведка и Кремль», а также в «Очерках истории российской разведки» под редакцией академика Е.М. Примакова.

Я попытался собрать воедино ставшие мне известными сведения о выдающемся советском разведчике, нашем земляке. Павел Матвеевич Журавлев родился в старинном русском селе Красная Сосна Карсунского уезда Симбирской губернии в 1898 году в семье крестьян. В церковноприходской школе, а затем и в гимназии он был в числе лучших учеников. В характеристике особо отмечались его способности к математике, логике и иностранным языкам, в том числе к немецкому и английскому. Во время учебы в Казанском университете он расширил свои знания по итальянскому и арабскому языкам. Эти способности, а также выдержка и отвага помогли ему впоследствии занять достойное место среди выдающихся чекистов-разведчиков нашей страны.

Гражданская война стала для него настоящей школой мужества. Молодой красноармеец сразу попадает на фронт против наступающих колчаковских войск на Урале, в бою оказывается плененным, совершает побег и снова сражается против белогвардейцев. А в конце 1918 года смекалистого и грамотного младшего командира направляют в органы Всероссийской чрезвычайной комиссии, в Особый отдел. Журавлев становится коммунистом.

После разгрома Колчака вместе с частями Красной армии Журавлева перебрасывают на Южный фронт, на борьбу с Деникиным и Врангелем. С освобождением Крыма от белогвардейцев молодого перспективного оперработника переводят в Крымскую ЧК. За успешную деятельность по борьбе с бандитизмом в 1922 году коллегией ВЧК он награждается знаком «Почетный чекист», выдвигается на должность заместителя начальника секретно-оперативной части ГПУ Крыма. Вскоре Журавлева назначают начальником Севастопольского окружного отдела ГПУ, а затем заместителем начальника Особого отдела Черноморского флота.

1926 год стал поворотным в судьбе чекиста - его переводят в Москву сотрудником иностранного отдела ОГПУ (внешняя разведка). Журавлев работает на Ближнем и Среднем Востоке, в ряде европейских государств. И везде он терпеливо и упорно занимается решением главной для разведчика задачи - приобретением источников информации из числа дипломатов, чиновников, близких к военным и правительственным кругам, и находит их. Так, например, им был приобретен ценный информатор - третий секретарь посольства Болгарии в Риме. Между дипломатами обеих сторон поддерживались хорошие отношения, шел обмен информацией, что позволяло получать важные сведения. Особенно плодотворной была работа руководимой Павлом Матвеевичем резидентуры советской разведки в Италии. В сложных условиях нашими разведчиками добывалась ценная разведывательная информация, было налажено получение документов, подготовленных непосредственно самой итальянской разведкой, ее святая святых - планы и агентура в черноморских портах, а также сведения об использовании украинских националистов против СССР. Путем приобретения своего агента резидентура сумела проникнуть в тайны английского посольства в Риме через перехват и регулярное получение его секретной почты, отправляемой в Лондон и получаемой из Англии.

В 1937 году, после присоединения Италии к «антикоминтерновскому пакту», в своем докладе в Москву Журавлев делает вывод, что образование единого фронта с нацизмом заставляет рассматривать Италию как нашего потенциального противника в будущей войне.

Приобретение ценных источников информации, успешные разведывательные операции резидентуры в Риме, высокие личные и деловые качества ее руководства были замечены в Москве. Уже в 1938 году Журавлев получает новое назначение - он становится начальником немецкого направления, пожалуй, главного в то время, поскольку военная угроза германского фашизма в Европе стала реальностью.

2. Начальник германского отдела.

В 1939 году после присоединения Западной Украины (она, как известно, входила в состав Польши) Журавлев во главе группы разведчиков направляется во Львов, столицу Галиции, для изучения на месте оперативной и политической обстановки. Важные сведения, полученные группой Журавлева от агентов и сотрудников германской разведки, арестованных еще польской контрразведкой и этапированных во львовскую тюрьму, докладываются по инстанции, идут на самый верх. В Кремле также находит поддержку и одобрение его предложение о необходимости исправления ошибок, допущенных украинскими властями в отношениях с местными буржуазными лидерами и деятелями культуры, о замене административных и уголовных мер воздействия на терпеливую работу с ними, уважение их прав и национальных обычаев.

Как известно, информацию об опасности развязывания войны Германией против СССР наша разведка стала получать с ноября 1940 года. Журавлев к этому времени завел специальное дело под оперативным названием «Затея», в котором стали концентрироваться наиболее важные сведения о гитлеровской военной угрозе. Они нередко докладывались высшему руководству страны, которое пользовалось этой информацией как для сотрудничества с Германией, так и для противодействия ее нацистской верхушке. А сведения, хотя и разрозненные, порой противоречивые, поступали интенсивно, так как в канун войны, как отмечает в своих мемуарах заместитель начальника разведки генерал-лейтенант Судоплатов, разведке НКВД удалось создать в Германии мощную агентурную сеть, которой руководили опытные и талантливые разведчики А.М. Коротков и П.М. Журавлев. Сведения поступали также из Италии, Англии, Польши и Китая (от Рихарда Зорге).

Сегодня нам известна точка зрения ряда историков и политологов, состоящая в том, что тайные консультации Гитлера, Риббентропа и Молотова и заключение между Москвой и Берлином пакта о ненападении создали у Сталина и Молотова неверное представление, будто с Гитлером можно договориться. Они ссылаются на известное заявление ТАСС от 14 июня 1941 года, которое вышло в тот самый день, когда Гитлер определил окончательную дату вторжения. Военное руководство и окружение Сталина питали иллюзию, что мощь Красной армии равна мощи сил вермахта, сосредоточенных у наших границ.

Гитлер же считал, что военное превосходство к концу 1940 года на стороне Германии, что войну надо начинать в начале 1941 года, по крайней мере, не позднее июня, чтобы выиграть блицкриг, иначе это превосходство может исчезнуть. Из добытых разведданных просматривалось, что немцы хотят выманить наши силы в новую, еще не укрепленную приграничную полосу, затем внезапным мощным ударом разбить и уничтожить их.

У Сталина вызывали раздражение многочисленные агентурные сообщения, в которых стали называться конкретные даты нападения Германии на СССР. Москва знала о том, что произойдет 22 июня 1941 года, из девяти источников. В музее СВР есть информация, что когда вождю передали сообщение «Корсиканца», он с гневом сказал, что верит из немцев только одному Вильгельму Пику.

К этому следует добавить, что определенное недоверие было и к разведке, Сталин знал о массовых репрессиях ее сотрудников и даже ее руководителей Артузова и Берзиня с клеймом «шпиона и врага народа» и верил в это.

А факты явно настораживали... В мае 1941 года немецкий Юнкерс-52 вторгся в воздушное пространство СССР и, незамеченный, благополучно приземлился на центральном аэродроме в Москве около стадиона «Динамо». У немцев на этот счет была отработана легенда, но это была и генеральная проверка.

Фашистская верхушка, желая опровергнуть слухи о готовящемся нападении на Советский Союз, показать приверженность к договору, послала в Москву труппу солистов балета Берлинского оперного театра. А затем, уже в середине мая, в германском посольстве был организован большой прием, куда были приглашены артисты Большого театра. Известная разведчица из отдела Журавлева Зоя Зарубина (будучи на этом приеме в качестве переводчицы), танцуя с послом Шуленбергом, заметила его нервозность и плохое настроение. Ей показалось странным, когда они прошли по анфиладе комнат, что на стенах остались светлые пятна от снятых картин. А в конце анфилады, напротив открытых дверей, беспорядочно возвышалась груда чемоданов.

Анализируя архивные документы, в своей статье «В штабе разведки накануне войны» В.Л. Пещерский отметил, что только 17 июня 1941 года Сталин отдал распоряжение наркому госбезопасности В.Н. Меркулову и П.М. Фитину проверить тревожную телеграмму из Берлина, предупреждавшую о возможности нападения Германии в любой момент, поскольку все приготовления для этого завершены, и доложить о результатах. Было также составлено подобное указание в Берлин, но начавшаяся война сделала его бесполезным.

Тем не менее, обобщающий документ в самый канун войны был подготовлен. Та же З.И. Зарубина (Рыбкина) вспоминала, как он готовился: «Нам был предоставлен весь информационный материал изо всех резидентур. И мы сидели. Мы с Журавлевым не вылезали из кабинета. Причем смотрели личные дела, смотрели, насколько можно верить источнику, как подтверждались предыдущие информации и т.д. Делали все, чтобы осталось тщательно просеянное и выверенное». На тексте, извлеченном из архива, сохранилась резолюция: «т. Журавлеву. Держите у себя. 22.VI. П. Фитин». П.М. Журавлев хорошо понимал значение документа, представлявшего одну из первых попыток Центра подготовить аналитическую записку. Ощущалась острая необходимость создания информационноаналитического подразделения в структуре разведки. Этот документ, условно названный «Календарь “Корсиканца” и “Старшины”» (т.е. Арвида Харнака и Харо Шульце-Бойзена), представляет собой почти 11 страниц убористого машинописного текста, он явно свидетельствовал о нарастающей для СССР угрозе войны и роковой дате 22 июня.

Вот как вспоминает об этом времени Павел Судоплатов: «Хотя полученные разведданные разоблачали намерения Гитлера напасть на Советский Союз, однако многие сообщения противоречили друг другу. В них отсутствовали оценки немецкого военного потенциала: танковых соединений и авиации, расположенных на наших границах и способных прорвать линию обороны частей Красной Армии... В разведданных была упущена качественная оценка немецкой тактики блицкрига... Военная разведка и НКВД не смогли правильно информировать Генштаб, что цель немецкой армии в Польше и Франции заключалась не в захвате земель, а в том, чтобы сломить и уничтожить боевую мощь противника.

Сталин и Молотов решили, по крайней мере, оттянуть начало военного конфликта, постараться улучшить положение, распорядились о передислокации крупных армейских соединений из Сибири к границам с Германией. Они прибывали на защиту западных границ в течение апреля, мая и начала июня».

С началом войны в связи с тяжелым положением на фронтах и сложной оперативной обстановкой Журавлеву как начальнику немецкого направления приходилось работать с большим напряжением. Ставка требовала от разведки все новых и новых данных о замыслах и планах Берлина, чтобы повернуть ход событий в пользу нашей страны, остановить наступающие гитлеровские войска, контратаковать их, найти уязвимые места.

Вместе с новыми данными разведки анализировались и прошлые разведсводки. Бесценными оказались сведения от арестованного графа Нелидова - бывшего офицера царской и Белой армии, агента международного класса, работавшего сразу на германскую и английскую разведки, полученные Журавлевым еще в 1939 году (тогда им не придали значения). По заданию адмирала Канариса Нелидов принимал участие в стратегических военных играх германского генштаба, на которых впервые прозвучала основная установка абвера в разведывательно-диверсионной работе на действия в условиях молниеносной войны. В сопоставлении с другой аналогичной информацией стало ясным, что немцы задумали сделать ставку на блицкриг. Реакция Верховного главнокомандующего, как пишет шеф Журавлева, была незамедлительной. Для развернутых допросов Нелидова и ознакомления со всеми оперативными документами прошлых лет в Наркомат прибыли начальник оперативного управления Генштаба и начальник разведуправления Красной армии генералы Василевский и Голиков. На них произвели большое впечатление его осведомленность, связи и характеристики настроений высшего германского командования. Из рассказа Нелидова явствовало, что немцы могут нанести поражение Советскому Союзу только в том случае, если война будет продолжаться два-три месяца. В течение этого времени немцы рассчитывают овладеть Ленинградом, Москвой, Киевом, Донбассом, Северным Кавказом и Баку с его нефтью. Если этого не случится, германское вторжение обречено на провал.

А из Берлина уже в октябре и ноябре 1941 года от проверенного оперативного источника «Корсиканец», работавшего советником в одном из министерств Германии, поступила надежная информация, что немецкая армия почти исчерпала запасы боеприпасов, нефти и бензина, что приближается пауза в наступательных операциях.

Важная информация из Германии и Швейцарии поступала вплоть до середины войны, однако из-за недостаточной подготовки агентов-радистов и нарушений конспирации агентами и информаторами гестапо удалось выйти вначале на след берлинской, а затем и швейцарской разведгрупп. После непродолжительной радиоигры с Москвой осенью 1943 года немцы арестовали наших радистов в Женеве и Лозанне. «Красная Капелла», куда входили агенты военной разведки и НКВД, умолкла навсегда. О ее деятельности написано много книг, создано немало фильмов на Западе и в России, в том числе рассказывается и в телесериале «Семнадцать мгновений весны». Однако гамбургская разведгруппа, не связанная с «Красной Капеллой», продолжала действовать. Уцелел ряд агентов влияния.

Но к этому времени Павел Матвеевич Журавлев уже не руководил немецким направлением, еще в середине 1942 года он получил повышение в должности и перевод на новый участок работы. Разведчик был направлен в качестве резидента в Тегеран, чтобы повести решительную борьбу против германской разведки, которая давно создала сильные агентурные позиции в правительственных, военных, религиозных кругах и активно влияла на политику Ирана. Абвер и СД постоянно проводили подрывные акции против советских и английских войск, введенных в Иран в августе 1941 года согласно договору от 1921 года. Как развернулась война умов между разведками, будет отдельный рассказ. Замечу, что после войны Журавлеву было присвоено звание генерал-майора, он был назначен заместителем председателя вновь созданного Комитета информации, объединившего разведки Министерства обороны и МТБ СССР. За большие заслуги перед Отечеством, успешную разведывательную деятельность и плодотворную руководящую работу в разведке П.М. Журавлев был награжден орденом Ленина, двумя орденами Боевого Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени, орденом «Знак Почета» и многими медалями. В 1954 году он ушел на пенсию по состоянию здоровья и через два года умер.

В заключение хотелось бы сказать о чисто человеческих качествах Павла Матвеевича Журавлева. Ему были присущи природный ум, скромность и интеллигентность, высокая принципиальность и честность. Он был опытным психологом и хорошим воспитателем подчиненных, всячески развивал и поощрял инициативу оперработников, делился с ними своим богатым профессиональным опытом. Таков был наш земляк.

Заместитель председателя Совета ветеранов
УФСБ России по Ульяновской области
полковник в отставке                                                                                                                   А.С. Лихарев