15 августа 1990 года в 12 часов 28 минут на 35-м километре трассы «Слока-Талси» под Тукумсом в Латвии, в нескольких десятках километров от Риги «Москвич-2141» тёмно-синего цвета вылетел на встречную полосу и столкнулся с автобусом "Икарус". Находившийся в «Москвиче» и уснувший за рулем от переутомления известный российский рок-музыкант Виктор Цой в результате этого ДТП погиб.

Сегодня, 27 лет спустя, в нашей постоянной рубрике «Машина времени» главным объектом воспоминаний станет именно Виктор Робертович – фронтмэн группы «Кино», ставшей для нескольких поколений культовой. А сам Цой и сегодня по праву позиционируется, как герой своего времени… Мы напоминаем, что рассказать о себе в контексте истории России может каждый ульяновец. Водители и пассажиры нашей «Машины времени» – журналисты, музыканты, историки, политики и все, кто так или иначе «притронулся» к событиям, составляющим историю нашей страны и готов с нами этим поделиться.

О своей единственной при (жизни культового музыканта), но запоминающейся встрече с Цоем рассказывает журналист Ярослав Щедров. 31 год назад, будучи обычным ульяновским подростком, он с компанией таких же 16-летних провинциальных мальчишек и девчонок, впервые вырвавшись из-под родительской опеки, укатил в Москву. Здесь познакомился с продвинутыми ровесниками из Питера. Они много и восхищенно рассказывали про Гребенщикова и Сергея Бугаева со смешным прозвищем Африка. И, конечно же, про Цоя, чья фамилия тогда мало что говорила меломанам, живущим вдалеке от Москвы и Питера. В ответ на вопрос, как и где увидеть и услышать Цоя и его группу «Кино», лица ленинградских ровесников приобретали заговорщический вид. Полушепотом было сказано, что выступления эти пока проходят подпольно на квартирах или на какой-то «Камчатке». Так что, мол, и не мечтайте даже. Хотя цоевские песни с левых магнитофонных записей сводили с ума и бередили сердца с первого прослушивания. И вдруг, как гром среди ясного неба такая редчайшая удача. Слово Ярославу:

"Как-то один из питерских парней постарше "прибежал в волненьи крайнем и сообщеньем нас потряс». Оказывается, вот уже несколько дней в Зеленом театре при парке Горького какой-то мало нам известный режиссер Сергей Соловьев снимает концерт с участием вышеперечисленных персонажей. Было твердо решено, что нам дан единственный шанс, и мы обязаны это увидеть. Нам не помешало даже то, что на всех в карманах нашлось три мятых рубля (по сегодняшним меркам с учетом всех инфляций и деноминаций это где-то около сотни). Пробираться решили на верхний ярус открытой площадки Зеленого театра по растущему рядом дереву. Оно, кстати, сам видел не так давно, до сих пор там растет – тот тополь, открывший нам, провинциальным недорослям, новый мир. Концерт тогда длился часа четыре. А Цой выходил на сцену три раза подряд и пел свой новый манифест поколения «Мы ждем перемен». И мы по приказу невидимого голоса помощника режиссера фильма «Асса» поднимали вверх руки с горящими зажигалками и орали, надрывая голосовые связки: «Перемен требуют наши сердца!». И готовы были делать это хоть всю ночь, еще дублей 20–30. И было нам счастье.

А какая многосотметровая очередь выстроилась после съемок за автографами к Виктору Робертовичу! И ведь он – весь такой задумчиво-нездешний и очень гордый собой – никому не отказал. А чтобы было нескучно просто водить шариковой ручкой по нашим бумажкам, общался с фанатами. Что-то из сказанного запомнилось на десятилетия. Попытаюсь эту прямую речь по памяти воспроизвести. И сразу, прошу прощения, – за точность не ручаюсь…

- Музыка должна, когда надо, смешить, когда надо, веселить, а когда надо, и заставлять думать, - сказал Цой. - Музыка не должна только призывать идти громить Зимние Дворцы. Если кто-то со мной в чем-то не согласен – я не буду его убеждать. Поймите, я не пишу лозунгов.

Единственное, что мне хотелось и хочется – чтобы люди больше чувствовали себя свободными от обстоятельств, чтобы человек сохранял скорее себя, нежели какой-то внешний комфорт. Я свободный человек потому, что я всегда занимался тем, что мне нравится и не делал того, что не хочется.

Я вообще против термина «рок» и не занимаюсь этим. Просто играю музыку, которая мне нравится. Ни о чем никогда не жалею. И всегда отвечаю за свои поступки. Для меня вообще важно, чтобы мне было интересно жить. Все остальное меня не интересует.

Уже в середине 2000-х, когда работал журналистом отдела кино и телевидения в «Московском комсомольце», довелось вспоминать Цоя и совместную работу с ним в компании режиссера «Ассы» Сергея Соловьева. Сергей Александрович со свойственной ему иронией рассказывал, как поставил Виктору Цою накануне съемок одно условие: попридержать новую песню «Перемен!» с годик, пока фильм не выйдет в прокат. Рок-музыкант тогда рассмеялся в лицо уже титулованному советскому кинорежиссеру. «Вы, – сказал, – хоть и чушь сейчас несете, но годик я, конечно, потерплю». Оказывается, Цой, вспоминал Соловьев, был абсолютно убежден, что ни через годик, ни через два его песни официально разрешены в СССР не будут. Но грянула перестройка"…

И вот еще о Цое от Соловьева:

- Витя был очень закрытый, очень недоверчивый, очень неразговорчивый человек… Я не знаю, что было бы с Витей, если бы он на том повороте под Ригой обманул смерть. Конечно, хорошо было бы увидеть сейчас его, убеленного сединой на висках… Но можно ли представить старенького Пушкина, прогуливающегося с тросточкой по Летнему саду? Ерунда какая-то. Это – рок… Витя Цой был феноменально жизнеспособен. Возможно, он был бы связан сейчас больше не с рок-музыкой, а с кино – не зря ведь он именно так и назвал свою группу…